d'une tire

Aujourd'hui l'égout est propre, froid, droit, correct. Il réalise presque l'idéal de ce qu'on entend en Angleterre par le mot "respectable". Il est convenable et grisâtre, tiré au cordeau, on pourrait presque dire à quatre épingles. (V. Hugo, Les Misérables.) — В наши дни клоака стала чистенькой, холодной, прямой, корректной. Она, можно сказать, близка к тому идеальному состоянию, которое англичане называют респектабельностью. Она удобна, серовата, вытянута в струнку, почти нарядна.

Ce petit vieillard, gras, frais, trapu, fort, était, comme dit le peuple, toujours tiré à quatre épingles, c'est-à-dire, toujours en bas de soie noire, en culotte de pou-de-soie, gilet de piqué blanc... enfin un œil de poudre et une petite queue ficelée avec un ruban noir. (H. de Balzac, Un Début dans la vie.) — Этот старичок, толстенький, свеженький, коренастый и крепкий был, как говорится, одет всегда с иголочки, то есть в черных шелковых чулках, панталонах мышиного цвета, белом пикейном жилете... и, наконец, с тонким слоем пудры на волосах, заплетенных в тонкую косичку, перевязанную черной лентой.

On soigne et on vernit sa surface, on est tiré à quatre épingles, lavé, savonné, ratissé, rasé, peigné, ciré, lissé, frotté, brossé, nettoyé au dehors. Irréprochable, poli comme un caillou, discret, propret, et en même temps, vertu de ma vie! on a au fond de la conscience des fumiers et des cloaques à faire reculer une vachère qui se mouche dans ses doigts. (V. Hugo, Les Misérables.) — Подобные люди берегут и холят свою внешность. Они одеты с иголочки, вымыты, вылощены, выбриты, причесаны, напомажены, наутюжены, вычищены и безукоризненны снаружи, гладенькие, полированные, скромненькие, чистенькие, а внутри, боже ты мой милостивый, такая грязь, такой навоз, что любая коровница, сморкающаяся пальцами, отшатнется в ужасе.

en tire-bouchon — што́пором, спира́лью; коле́чком, коле́чками;

À Paris... on ne voit dans une plaisanterie hasardée, tirée par les cheveux, que l'amour de la gaieté. Tout le monde se les permet à qui mieux mieux, et l'on rit. (Stendhal, Lettres intimes.) — В Париже... в рискованной, притянутой за волосы шутке видят лишь страсть к веселью. Все стараются перещеголять друг друга в умении смешить.

Si on m'a bien appris chez moi, depuis que je suis tout petit, qu'on ne tire jamais sur une ambulance, aujourd'hui j'ai grandi et on ne peut plus me faire le coup de l'ambulance. (L'Événement du jeudi.) — Если в раннем детстве мне внушали, что надо щадить попавшего в трудное положение, то теперь, когда я вырос, этот номер со мной не пройдет.

Il hocha la tête, l'air de dire: Vas-y, ouvre les vannes, balance-moi ce que tu penses. On ne tire pas sur une ambulance. Encore moins sur un corbillard. Ce mec, il avait déjà onze doigts de pied dans la tombe. (A. Page, Tchao Pantin.) — Он покачал головой с таким видом словно хотел сказать: валяй, говори, выкладывай, что у тебя на уме. Лежачего не бьют, покойника тем более. А этот парень уже обеими ногами в могиле.

Je parus avec mon énorme bouquin pensant que Gelis ferait la grimace [...], mais le jeune homme le souleva comme une plume. (A. France, (GL).) — Я появился с моим огромным фолиантом, думая, что Желис скривит физиономию [...], но юноша поднял его как перышко.

L'athlète le tire à lui [le fardeau] comme une plume, sans que tressaille un muscle de sa face et il apparaît à tous frais et dispos. (G. Bernanos, (GL).) — Атлет как перышко притянул к себе груз, причем ни один мускул не дрогнул у него на лице, и стоял перед всеми в полной спортивной форме.

Il y eut pourparlers... les uns tiraient à hue, les autres à dia, quand une solution mit tout le monde d'accord. (G. Courteline, Messieurs les Ronds-de-Cuir.) — Во время переговоров каждая сторона отстаивала свою точку зрения, но наконец найдено было решение, с которым все согласились.

... ça faisait vingt-cinq mille. Une affaire superbe! De toutes les façons, Muffat la [Rose Mignon] lâchait; c'était un joli tour de force [pour son mari] d'avoir tiré cette dernière plume de son aile. (É. Zola, Nana.) — Это получалось двадцать пять тысяч. Потрясающая сделка. Как бы там ни было, Мюффа отказывается от Розы Миньон, и ее муж сумел здорово изловчиться, чтобы вытянуть из него эти последние деньги.